ЕСПЧ указал, что национальные суды не привели достаточных обоснований для проведения заседаний в закрытом режиме, а также для отказа в ходатайствах защиты о допросе экспертов и о приобщении заключений специалистов.
В комментарии «АГ» представитель заявителей отметила, что только проведение нового процесса с соблюдением всех требований Конвенции, с исключением недопустимых доказательств будет полноценным исполнением решения Суда. По мнению одного эксперта «АГ», постановление ЕСПЧ основано на большом массиве предыдущей практики Суда и будет интересно прежде всего с точки зрения грамотной формулировки и обоснования жалоб по ст. 6 Конвенции. Другой заметил, что выводы ЕСПЧ затрагивают актуальную проблему необоснованного отклонения судами ходатайств стороны защиты о приобщении заключений специалистов, их допросе, а также вызове и допросе экспертов стороны обвинения.
19 октября Европейский Суд вынес Постановление по делу «Картоев и другие против России» по жалобе девяти граждан, осужденных за причастность к взрыву в поезде «Невский экспресс» в 2009 г.
Повод для обращения в ЕСПЧ
27 ноября 2009 г. в скоростном поезде «Невский экспресс», курсировавшем по маршруту Москва – Санкт-Петербург, произошел взрыв бомбы, в результате чего погибли 27 человек, а 207 пострадавших получили ранения. На следующий день на месте теракта произошел второй взрыв, из-за которого были ранены шесть человек, в том числе сотрудник ФСБ России.
В марте 2010 г. в результате спецоперации в ингушском селе Экажево правоохранители задержали девятерых человек, которые могли быть причастны к терактам: Мурада, Татархана, Беслана, Идриса, Ильяса, Магомеда, Тимура и Беслана Картоевых, а также Зелимхана Аушева. По данным предварительного следствия, в домах некоторых задержанных удалось найти взрывчатку, оружие и боеприпасы. Уже 6 марта директор ФСБ проинформировал главу государства о результатах генетической экспертизы, проведенной в отношении задержанных, которые подтвердили их причастность к теракту.
Впоследствии всем задержанным и еще одному фигуранту дела были предъявлены различные обвинения: в терроризме, убийстве, покушении на убийство, бандитизме, участии в незаконном вооруженном формировании, незаконном хранении оружия и взрывчатых веществ. Уголовное дело рассматривалось Тверским областным судом в закрытом судебном заседании под предлогом того, что в деле имеются секретные сведения и что на момент судебного разбирательства не все виновные лица предстали перед судом.
В ходе разбирательства подсудимые отрицали вину, а их защита тщетно пыталась добиться открытого судопроизводства. Защитники также пытались добиться признания экспертных заключений о взрывчатых веществах, представленных стороной обвинения, недопустимыми доказательствами и добиться назначения судебной экспертизы. В частности, защита подсудимых подвергла сомнению данные экспертиз, которые выявили наличие гексогена на одежде обвиняемых. Суд также отказал в удовлетворении ходатайства защитников по вызову на допрос экспертов, которые участвовали в соответствующих исследованиях в ходе предварительного следствия.
При этом приглашенный стороной защиты специалист К. сообщил суду, что результаты таких экспертиз обязательно должны основываться на электрофореграммах и хроматограммах, которые должны прилагаться к экспертному заключению или храниться в экспертном бюро, поскольку невозможно проверить их достоверность, не имея доступа к этим материалам. Другой эксперт Т. раскритиковал результаты генетических экспертиз, представленных гособвинением.
В одном из судебных заседаний неожиданно выступили два сотрудника ФСБ, которые участвовали в спецоперации в марте 2010 г.; они дали показания на условиях анонимности, их голос был технически модифицирован. При этом защите было отказано в вызове двух свидетелей, которые присутствовали при заборе слюны у заявителей в помещении УФСБ после их задержания.
В марте 2012 г. суд вынес обвинительный приговор. Мурад, Беслан, Татархан Картоевы и Зелимхан Аушев были приговорены к пожизненному заключению, остальные обвиняемые получили реальные сроки от 7 до 8 лет лишения свободы. В феврале 2013 г. Верховный Суд РФ поддержал выводы первой инстанции и, в частности, указал на несостоятельность доводов осужденных граждан о присутствии прокурорских работников в совещательной комнате суда до вынесения приговора.
Позиции сторон
За три недели до направления жалобы в ЕСПЧ один из заявителей – Татархан Картоев скончался в колонии при невыясненных обстоятельствах. В жалобе в Европейский Суд заявители сослались на нарушение ст. 6 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей справедливое судебное разбирательство. По их мнению, суд над ними не был справедливым и беспристрастным, закрытое судебное разбирательство нарушило их права, а нахождение работников прокуратуры в совещательной комнате до вынесения приговора предопределило исход уголовного дела.
В жалобе также отмечалось, что подсудимые не имели доступа ко всем материалам уголовного дела и не могли оспорить экспертные заключения, представленные стороной гособвинения. В частности, они указали, что облсуд не мотивировал, на каком основании он отклонил заключение эксперта Т., который усомнился в объективности ряда генетических экспертиз, представленных прокуратурой. Заявители добавили, что российские судьи также отказались выслушивать доводы эксперта К., который также подверг критике результаты экспертиз по взрывчатым веществам. При этом все экспертные заключения, представленные гособвинением по уголовному делу, были выполнены экспертами, которые были зависимы от ФСБ России.
Заявители просили ЕСПЧ присудить им различные суммы компенсации морального вреда (от 25 до 50 тыс. евро), а также свыше 15 тыс. евро в возмещение судебных издержек.
В возражениях Правительство РФ, в частности, указало на то, что проведение судебного разбирательства в закрытом режиме было обусловлено необходимостью, что утверждения заявителей о присутствии прокурорских работников в совещательной комнате не подтвердились материалами дела, а также что национальный суд справедливо отклонил ходатайства подсудимых и их защиты в части экспертных заключений.
ЕСПЧ выявил нарушение ст. 6 Конвенции
После изучения материалов дела Европейский Суд отметил, что российское правительство должным образом не обосновало необходимость закрытого судопроизводства по уголовному делу в рассматриваемом случае. Национальный суд, подчеркнул ЕСПЧ, мог обеспечить конфиденциальный режим секретных материалов и в открытом судебном разбирательстве. ЕСПЧ также назвал несостоятельным вывод облсуда о том, что не все члены незаконного вооруженного формирования предстали перед правосудием и это обстоятельство могло представлять опасность для сторон судебного разбирательства. Соответственно, исключение общественности из этого уголовного судебного процесса не может расцениваться как оправданное.
Европейский Суд добавил, что все экспертизы, которые имелись в материалах уголовного дела, были выполнены экспертными учреждениями при ФСБ России, а защита подсудимых привела убедительные замечания на данные исследования. Таким образом, заключил Суд, в рассматриваемом уголовном деле облсуд фактически создал дисбаланс в части исследования выводов экспертов со стороны защиты, тем самым нарушив принцип равенства сторон в судопроизводстве.
Касательно довода жалобы на присутствие прокурорских работников в совещательной комнате суда ЕСПЧ счел, что защита не жаловалась на это обстоятельство в самом судебном заседании и не обжаловала протокол судебного заседания, поэтому жалоба в этой части неприемлема.
Так, ЕСПЧ выявил нарушения ст. 6 Конвенции в связи с отсутствием открытого и справедливого судебного разбирательства по уголовному делу заявителей, отметив, что установление самого факта нарушения служит достаточной справедливой компенсацией морального вреда.
Комментарий представителя заявителей
В комментарии «АГ» юрист Оксана Преображенская, которая представляла заявителей в ЕСПЧ, с сожалением отметила, что Европейский Суд ограничился признанием нарушения лишь по части жалоб.
«Суд признал приемлемыми, но не рассмотрел по существу еще три наших жалобы, которые, на мой взгляд, также являются существенными для понимания того, как именно судили и приговорили заявителей. Жалобы касаются невозможности допросить анонимных/засекреченных свидетелей – сотрудников ФСБ “Петрова” и “Сидорова”, которые появились внезапно в конце самого процесса после исследования всех доказательств и допроса обвиняемых и не были заявлены ранее. Именно эти “свидетели” дополнили утверждения обвинения деталями, которые были положены практически слово в слово в описательную часть “доказанного” деяния в приговоре», – пояснила она.
Юрист назвала положительным решение ЕСПЧ. «После того как оно станет окончательным, заявители будут добиваться его исполнения внутри страны. Для меня очевидно, что только проведение нового процесса с соблюдением всех требований Конвенции, с исключением недопустимых “грязных” доказательств будет полноценным исполнением решения Европейского Суда», – подчеркнула Оксана Преображенская.
Эксперты «АГ» прокомментировали выводы ЕСПЧ
Как отметил юрист по работе с ЕСПЧ Андрей Есин, Европейский Суд заключил, что одной лишь теоретической возможности, что в дальнейших судебных заседаниях будут рассмотрены материалы с грифом секретности с точки зрения стандартов ст. 6 Конвенции, недостаточно. «Что касается безопасности участников процесса, российский суд указал, что опасность существовала, так как еще не все предполагаемые участники незаконного вооруженного формирования были задержаны на тот момент. С точки зрения ЕСПЧ, эта формулировка была слишком лаконичной и недостаточной, чтобы определить реальный уровень опасности для процесса. Наконец, Европейский Суд отметил, что у вышестоящей инстанции был шанс исправить это упущение, проведя открытое и доступное для общественности слушание, однако Верховный Суд также закрыл заседания», – пояснил он.
Юрист назвал интересным постановление в части вопроса компенсации. «ЕСПЧ решил, что в свете обстоятельств дела факт признания нарушений будет достаточной компенсацией морального вреда для заявителей. Суд также отказался компенсировать судебные расходы, сославшись на то, что представленные соглашения заявителей с адвокатами не обязывают юридически первых выплатить гонорар. В отсутствие каких-либо иных документов ЕСПЧ решил, что в деле не имеется доказательств реально понесенных расходов, и отклонил требования в части выплаты компенсации морального вреда. Рассматриваемое дело основано на большом массиве предыдущей практики Суда, развивает ее и не содержит каких-то новых подходов. Для практиков оно будет интересным прежде всего с точки зрения грамотной формулировки и обоснования конвенционных жалоб по ст. 6 – наверное, самой сложной в этом плане. Абсолютное большинство жалоб на несправедливость судебного процесса отметается ЕСПЧ как неприемлемые вследствие неправильной формулировки», – подытожил Андрей Есин.
Доцент кафедры уголовно-процессуального права Университета им. О.Е. Кутафина, к.ю.н. Артем Осипов отметил, что в рассматриваемом деле ЕСПЧ в контексте своей устоявшейся практики обратил внимание на то, что решение суда первой инстанции не было избирательным, направленным на обеспечение конфиденциальности только тех материалов дела, которые составляли указанную тайну. «Проведение всего разбирательства в закрытом режиме без мотивированной индивидуальной оценки необходимости применения указанной меры к конкретным материалам дела стабильно признается нарушением общей справедливости судебного процесса (п. 1 ст. 6 Конвенции). Необходимо отметить, что ЕСПЧ, как правило, не присуждает заявителям денежной компенсации какого-либо вреда, причиненного подобным нарушением Конвенции. Выводы в подобных решениях недвусмысленно отсылают к национальной процедуре пересмотра приговора по новым обстоятельствам на основании ст. 413 УПК РФ», – пояснил он.
По словам эксперта, такое возобновление происходит в Верховном Суде РФ, как правило, не позднее года с момента вынесения ЕСПЧ своего постановления. «Однако судебная практика последних лет показывает, что Верховный Суд не усматривает связи между выводами ЕСПЧ и справедливостью приговора, оставляя его без изменения (постановления Президиума Верховного Суда РФ от 2 июня 2021 г. № 205-П20; от 27 ноября 2019 г. № 150-П19). Доступ публики в судебные заседания самого Президиума Верховного Суда РФ, где рассматриваются представления о пересмотре приговоров на основании актов ЕСПЧ, также строго ограничен, что дополнительно проблематизирует ситуацию с исполнением решений ЕСПЧ по данному вопросу», – заметил Артем Осипов.
Он добавил, что другая часть постановления коснулась еще более актуальной проблемы отечественного судопроизводства: необоснованного отклонения судами ходатайств стороны защиты о приобщении заключений специалистов, их допросе, а также вызове и допросе экспертов стороны обвинения. «Наиболее значимый вывод ЕСПЧ по данному вопросу заключается в неправомерности отклонения ходатайств защиты о вызове и допросе экспертов со ссылкой на их письменные показания из дела, также ценен вывод о том, что для приобщения заключения специалиста к делу достаточно его относимости к предмету судебного разбирательства. Введение ограничений на критику заключений экспертов при помощи показаний и заключений специалистов ЕСПЧ рассматривает как нарушение принципа равноправия сторон, что влечет за собой вывод о нарушении государством подп. “d” п. 3 ст. 6 Конвенции. События по делу “Картоев и другие против России” развивались до введения в УПК РФ изменений, укрепивших возможности защиты по использованию помощи специалистов в уголовном судопроизводстве, что, однако, не привело к искоренению некоторых порочных обыкновений в судебной практике. В связи с этим выводы ЕСПЧ сохраняют свою актуальность», – резюмировал Артем Осипов.
