Европейский Суд направил государству-ответчику запрос о том, предоставлялись ли адвокату достаточные процессуальные гарантии против вмешательства в адвокатскую тайну.
Один из экспертов «АГ» выразил уверенность, что ЕСПЧ признает нарушение прав адвоката. Другой полагает, что государству-ответчику следует согласиться на мировое соглашение с заявителем, что позволит сэкономить бюджетные средства. В ФПА РФ также выразили надежду, что рассмотрение жалобы коллеги завершится вынесением положительного решения.
10 сентября Европейский Суд коммуницировал жалобу адвоката АП Республики Хакасия Павла Двигуна на незаконные обыски в его офисе и жилье, поданную им 10 июля 2012 г.
На сайте ЕСПЧ сообщается, что в июле 2011 г. адвокат стал представлять интересы бывшего сотрудника миграционной службы Г., добиваясь его восстановления на работе. Со слов доверителя адвоката, он был уволен по результатам служебной аттестации из-за несоответствия своей должности.
Во время предварительного судебного заседания был зачитан внутренний документ службы о предосудительных действиях Г. А в ходе судебного разбирательства стало известно, что этот документ является секретным, поэтому Павел Двигун и его доверитель дали расписку о неразглашении данных. Во время ознакомления с материалами дела адвокат сфотографировал этот документ, хотя впоследствии судья и сотрудники суда отрицали факт того, что они разрешали делать ему какие-либо снимки секретных данных.
Далее адвокат подготовил отдельный иск о защите репутации своего доверителя с целью оспорить внутренний документ, копия которого была приобщена к иску. 11 ноября 2011 г. в отношении адвоката было возбуждено уголовное дело по факту разглашения гостайны. В связи с этим Абаканский городской суд Республики Хакасия санкционировал проведение обыска в офисе адвоката с целью найти «предметы и документы, имеющие значение для расследования» уголовного дела. 24 ноября полиция провела вышеуказанное следственное действие, изъяв в ходе обыска документы и компакт-диск с конфиденциальной информацией о доверителях заявителя, не имеющей отношения к возбужденному против него уголовному делу. В январе следующего года Верховный суд Республики Хакасия подтвердил законность санкции на обыск.
В феврале 2012 г. правоохранители возбудили уголовное дело по факту мошенничества в отношении бывшего директора фирмы Д., работодателю которого Павел Двигун ранее оказывал правовую помощь. В феврале 2012 г. суд удовлетворил два ходатайства следователя о проведении обыска в квартире и офисе Павла Двигуна с целью найти документы, касающиеся финансовой и коммерческой деятельности двух фирм, и иные предметы, имеющие отношение к уголовному делу. 14 февраля полицейские провели обыски в вышеуказанных объектах недвижимости. Впоследствии Верховный суд РХ отклонил жалобы адвоката на незаконность следственных действий.
В ноябре 2013 г. Верховный суд Республики Хакасия признал Павла Двигуна виновным в разглашении государственной тайны (ч. 1 ст. 283 УК РФ) и приговорил его к четырем месяцам лишения свободы, запретив в течение одного года осуществлять адвокатскую деятельность. В феврале 2014 г. Верховный Суд РФ изменил приговор, назначив наказание условно и отменив запрет на осуществление адвокатской деятельности.
В жалобе в ЕСПЧ Павел Двигун указал на нарушение ст. 8 Конвенции о защите прав человека и основных свобод, гарантирующей право на уважение частной и семейной жизни.
Приняв жалобу к рассмотрению, Европейский Суд направил запрос российскому правительству для выяснения следующих обстоятельств: преследовало ли вмешательство в права заявителя законную цель и было ли оно необходимо в демократическом обществе согласно ст. 8 Конвенции; предоставлялись ли адвокату достаточные процессуальные гарантии против вмешательства в адвокатскую тайну (см. Постановление ЕСПЧ по делу «Круглов и другие против России»).
Адвокат АП Свердловской области Сергей Колосовский заметил, что ЕСПЧ уже неоднократно указывал, что преследование и притеснение представителей юридической профессии наносит «удар в самое сердце» конвенционной системы. «Поэтому ко всем подобным фактам Европейский Суд относится в высшей степени внимательно», – отметил он.
По словам эксперта, исход дела также можно спрогнозировать с достаточной степенью уверенности. «Обыск, ведущий к получению совокупной информации обо всех доверителях адвоката, признается ЕСПЧ неоправданным нарушением права на уважение жилища и корреспонденции, гарантированного ст. 8 Конвенции. Впервые данная позиция была сформулирована в далеком 1992 г. в постановлении ЕСПЧ по делу «Нимиц против Германии», после чего она неоднократно воспроизводилась Европейским Судом в других делах. Именно на нее опирался и я в жалобе, удовлетворенной упомянутым в уведомлении о коммуникации Постановлением ЕСПЧ «Круглов и другие против России» от 4 февраля 2020 г. Что характерно, в вышеупомянутом постановлении 1992 г. ЕСПЧ распространил понятие жилища на офисы адвокатов, подразумевая, вероятно, что мы практически живем на работе. Вместе с тем в нашем случае нарушение ст. 8 Конвенции связано непосредственно с обыском жилища адвоката», – подчеркнул Сергей Колосовский.
Он добавил, что такое нарушение, по мнению ЕСПЧ, обусловлено неоправданно широкими формулировками, употребляемыми российскими судами при вынесении постановлений о разрешении обыска, не устанавливающими каких-либо пределов для произвольного усмотрения следователя при определении границ следственного действия. «Хотя такая позиция известна с 1992 г., российские суды продолжают выносить однотипные “рамочные” постановления о разрешении производства обыска в отношении адвокатов, занимающие вместе с установочной и резолютивной частями меньше страницы по причине полного отсутствия мотивировки и описания гарантий, предотвращающих необоснованное нарушение профессиональной тайны. И такие решения регулярно признаются ЕСПЧ не соответствующими Конвенции. Поэтому в исходе дела сомневаться не приходится. В свою очередь, я бы порекомендовал российской стороне согласиться на мировое соглашение с заявителем, что позволит сэкономить бюджетные средства», – полагает Сергей Колосовский.
Адвокат КА «ARM IUST» Нарине Айрапетян отметила, что достаточно сложно, не видя материалов, оценить, насколько обжалуемые судебные акты российских судов по делу заявителя отвечали требованиям законности. «Учитывая презумпцию добросовестности, проистекающую из корпоративной солидарности, следует принять за данность, что разрешение на проведение обысков носило общий неконкретизированный характер, в связи с чем и были изъяты документы, относящиеся к адвокатской тайне. Международная практика по подобной категории дел достаточно сформирована, поэтому предположу, что государству с трудом будет даваться обоснование обжалуемых действий как соответствующих закону, принципу соразмерности, необходимости в демократическом обществе и в целом как гарантирующих иммунитет против необоснованного вмешательства в профессиональную деятельность», – убеждена она.
Эксперт с сожалением констатировала, что судебный контроль продолжает оставаться неэффективным и не способным соблюсти баланс частных и публичных интересов. «В случае с подачей искового заявления с использованием документа, на который распространялся секретный режим, считаю, что обыск находится вне категорий разумности, обоснованности и соразмерности. То есть доказывание факта «разглашения» находится совершенно в иной плоскости. При этом обыск заведомо несет за собой высоковероятностное нарушение профессиональных прав, в связи с чем и отсутствовала обоснованная необходимость в его проведении. Полагаю, что факт коммуникации ЕСПЧ жалобы является закономерным. Обстоятельства дела не являются принципиально новыми или особенными, в связи с чем и окончательное решение суда наверняка не будет практикообразующим», – считает Нарине Айрапетян.
Статс-секретарь ФПА РФ, старший партнер коллегии адвокатов Pen & Paper Константин Добрынин полагает, что проблема вмешательства правоохранительных органов в профессиональную деятельность адвокатов является уже угрюмой обыденностью. «Причины этого также понятны всем. Практика Европейского Суда лишь подтверждает это. Как неоднократно отмечал ЕСПЧ в целом ряде своих решений по делам против таких государств, как, например, Турция, Франция, Греция и Россия, реализация мер по преследованию и запугиванию представителей юридической профессии наносит удар в самое сердце системы защиты прав человека, предусмотренной Европейской Конвенцией. Поэтому в национальной правовой системе должны функционировать эффективные гарантии против произвола и злоупотреблений при производстве обыска (и аналогичных ему оперативно-разыскных мероприятий и следственных действий) в личном и служебном помещении любого практикующего юриста, в особенности адвоката», – полагает он.
Константин Добрынин указал, что, оценивая наличие таких гарантий, ЕСПЧ принимает во внимание следующие факторы: тяжесть преступления, в связи с которым производился обыск; наличие предварительной или последующей санкции судебного органа на производство обыска; обоснование этой санкции разумным подозрением в совершении преступления; наличие в постановлении о производстве обыска перечня конкретных отыскиваемых объектов; реализация гарантий, обеспечивающих в ходе производства обыска неприкосновенность предметов и сведений, составляющих профессиональную тайну, например присутствие независимого наблюдателя. «Кроме того, ЕСПЧ учитывает степень возможных негативных последствий для дальнейшей профессиональной деятельности и репутации лиц, чьи интересы затронуты произведенным обыском», – пояснил статс-секретарь ФПА.
Он добавил, что в тот период времени, о котором идет речь в жалобе (2011–2012 гг.), российское законодательство не предусматривало вообще никаких гарантий, обеспечивающих соблюдение адвокатской тайны при производстве обыска. «Это обстоятельство уже установлено ЕСПЧ при рассмотрении целого ряда жалоб против России. Такие гарантии появились лишь в 2017 г. с введением в УПК РФ ст. 450.1, предусматривающей особенности производства обыска, осмотра и выемки в отношении адвоката. Положения этой статьи обратной силы не имеют. Судя по информации, изложенной в документе ЕСПЧ о коммуникации жалобы, в ходе обысков в помещениях, используемых заявителем – адвокатом Павлом Двигуном, были изъяты предметы, содержащие сведения, составляющие адвокатскую тайну, причем как минимум часть этих сведений не имела никакого отношения к расследуемым уголовным делам. Исходя из этого, можно надеяться и полагать, что рассмотрение жалобы коллеги завершится вынесением положительного для него решения, в котором будет установлено нарушение ст. 8 Конвенции, и он сможет защитить свои нарушенные права и нарушенные права своих доверителей», – предположил Константин Добрынин.
Редакция «АГ» связалась с адвокатом Павлом Двигуном, однако он отказался от комментариев.
Источник: Адвокатская газета
